ВСТУПЛЕНИЕ | tatianatovarovskaya

ВСТУПЛЕНИЕ

Care is in crisis – but what exactly is going on in the UK’s care system, and how might we begin planning ways to create a better future? (Уход (за престарелыми и недееспрособными) в кризисе – так что же конкретно происходит в этой системе в Британии, и как мы могли бы начать планировать путь к лучшему будущему?)

The fastest growing age demographic in the UK is the 85-and-overs. This is unprecedented in the UK, and combined with the lack of cheap comfortable housing and rising costs of living it has led to more and more elderly people moving into care homes. (Наиболее растущей возрастной категорией в демографии UK являются 85-летние. Эта беспрецедентная ситуация, сочетаясь с недостатком удобного жилья и растущими ценами, ведёт к тому, что всё большее количество пожилых людей вынуждено переселяться в дома для престарелых)

Care work is very poorly paid, with the average care worker or health care assistant earning less than a living wage – and according to a recent report, some 160,000 carers earning less than minimum wage. (Работа по уходу очень плохо оплачивается, при этом средний работник в этой области зарабатывает меньше, чем ему требуется для проживания – и, исходя из недавних отчетов, примерно 160 000 из них получают меньше минимальной оплаты (по норме в стране))

The rise of the ageing population and the growth of the care home population also highlight our conservative approach to mental health…Too often, when an elderly resident finds themselves needing emotional or psychological help they are prescribed Citalopram or Diazepam in the hope it will make them more manageable. (Рост популяции престарелых и рост домов для престарелых также выявляют наш консервативный подход к умственному (душевному) здоровью... Очень часто, когда престарелому резиденту нужна эмоциональная или психологическая поддержка, ему прописывают циталопрам или диазепам в надежде, что это сделает его более управляемым (покладистым)).

The abuse which is reported more and more regularly…

The carers resent their demonisation, low pay and conditions. Without any healthy outlet this creates a violent circle where we (both carers and the cared for) rotate between victim and abuser roles. (Всё чаще и чаще мы получаем заявления о злоупотреблениях... Работники по уходу возмущаются такой демонизацией, а также низкой оплатой и условиями работы. Без здорового разрешения проблемы это ведёт к наращиванию ожесточения, где оба (и работник, и тот, за кем он ухаживает) попадают в замкнутый круг смены ролей мучителя и жертвы)

How would we like to die? What would a progressive system of death look like? At the moment we have a huge number of people living with chronic and terminal illnesses, but no satisfactory process by which they can make choices about their death. When asked, most people would like to die in the place they live, yet the majority do not. (Как бы мы хотели умереть? Как выглядит прогрессивная система смерти? В настоящий момент мы имеем огромное количество людей с хроническими и неизлечимыми болезнями, но не имеем удовлетворительного способа дать им выбор, как умирать. Большинство людей, когда их спрашивают, хотело бы умереть там, где они проживают, хотя у многих этого как раз и не происходит).

Из статьи, выборка. Автор анонимен

*******

Это произвольно подобранная статья, коих много. Набросок поля деятельности, на котором я трудилась семь лет (да-да, и стертые семь пар башмаков, и угробленные три машины), вполне, как мне казалось, бодро. Далее я буду называть свою должность «кэрэр» – так короче и лучше звучит. Хотя слово «уход» мне тоже нравится.

Случилось так, что после долгого и продолжительного сидения дома мне надо было срочно устраиваться на работу. До этого мы много лет уже прожили в Хемпшире, где я довольствовалась ролью домохозяйки, пока моё высшее физиологическое образование окончательно потеряло актуальность.

А тут надо было найти хоть что-то – и я уже примерно знала, в какой области стоит искать, не питая, с одной стороны, иллюзий, а с другой храбро решив, что вот это я осилю.

И я пустилась стучаться в кэрэрские агентства, причём, два из них меня отвергли, но третье, с нежным названием Greenbanks, оказалось приветливым в лице милой и улыбчивой дамы по имени Вики. Ей я, пыхтя от усердия, писала на своём скверном английском ответы на анкету: типа, чего это мне вздумалось.

Я очень старалась. Я была счастлива ходить на тренинг, а потом на инициацию под названием shadowing (наблюдать за работой другого кэрэра). Я вообще-то довольно выносливая особа, имевшая в жизни некоторый опыт. Я смогла (много кто тоже смог и может до сих пор). И даже странно, что и сейчас проезд через деревню Липхук (Liphook) вызывает у меня укол счастья (я еду по своим делам), а униформа на встреченной по дороге девочке – непроизвольный вздрог паники (нет-нет, ко мне это не имеет отношения). Я только теперь могу оценить повреждения своей психики (долгое время мне казалось, что всё – зашибись).

Кстати, я напрасно тогда волновалась, что меня могут не захотеть. В большие загруженные агентства обычно брали всех. Гринбанкс был сетью, обслуживавшей чуть не всю Британию. По ходу пьесы он пару раз менял название а также, соответственно, хозяев и часть руководства, но кэрэры нам были нужны всегда.

Когда я уходила (тогда уходили многие), меня провожали очень тепло и с искренним огорчением. К тому времени recruiting как-то подувял (дураки кончились, злорадно буркнула я), и бедные девочки из офиса по утрам, в самую страдную пору, тоже ездили по клиентам.

Впрочем, за одной полосой идёт обычно другая. Не удивлюсь, если узнаю, что всё у них более-менее наладилось. Дай им всем бог.

Я уходила в никуда. Просто не работать. Это выглядело странно: кэрэры пашут годами, они привыкли. Если уходят, то в другое место.

На прощанье я подарила родному офису лавку. Её пришлось свинчивать с единственным офисным мальчиком Эндрю (главный менеджер не в счёт): народ не поднялся от своих телефонов, но я не в обиде.

Надеюсь, моя лавка всё ещё стоит возле офиса. На неё можно сесть с сигаретой или чашкой кофе. Предыдущую украли неизвестные энтузиасты – просто удивительно, как они заметили её с дороги и вообще польстились на эту неюную уличную мебель.

Надеюсь, новая останется на своём месте. А я останусь на своём как можно дольше: в комнате с видом на сад, тюкая по клавишам.

Так вот, я всё-таки начинаю свои записки – мешанину из всего сразу: стихов, картинок, историй (о, privacy, я буду осторожна!) и некоторых соображений по теме.

Разумеется, это прежде всего рассказ про меня.

Не стоит относиться так уж всерьез к моим потугам на профессиональные рекомендации. Но, если они кому-то пригодятся, я буду рада. Те же, кому узнавать это незачем, пусть спокойно пропустят «Domiciliary» и «Наставления...», а также главу об улучшении в британском care, как оно мне видится. Тот факт, что они написаны по-русски, придаёт ситуации особенную забавность. Заранее расписываюсь в невозможности (и неправомерности) отразить в должной мере то, что касается:

медицины (я не врач, и вообще упаси господь влезть);
юридической стороны обслуживания клиентов (помимо наших policies);
финансовых тонкостей организации этого дела (все мои попытки навести резкость на предмет не увенчались – это оказалось мне не по уму);

Я честно старалась проявлять опрятность в терминологии и надеюсь, что мои неизбежные неточности просто не будут замечены. Всё-таки я работала кэрэром, а этим многое сказано.

Истории мои – чистая правда, я только постаралась изменить имена (да и то не все) и не досказывать всего до конца. Пусть читатель догадывается и делает умозаключения, как ему нравится.

К сожалению, многого я не смогу рассказать совсем.

10.2016

ВПЕРЕД